- Нужно связать шерстяную ткань вместе, что бы получилась плотная ткань, а затем, сделать узел, вот так… - говорила наставница Первой Помощи, в святой Церкви Штормового, небритому и крайне темнокожему Брату. Брат, нам же известный как пройдоха, льстец, нахал и эталон жадности Шен, тем временем молча кивал и посматривал на книги и святые образы в комнате. По его сугубо личной оценке (зачастую лишенной морали) решил, что обокрасть это место, как минимум дело выгодное и полезное. Ради этого, Шен одел робу, не смотря на явное отвращение к Церкви, кою он считал сборищем лицемеров. (Если поговорить с монахами Аббатства Нортшира, можно услышать интересную историю о пропажи робы, церемониального вина и пары стариннейших святых книг) - Повернув вот тут, а затем, скрепив вместе обе части получаем плотный шерстяной бинт! – Наставница явно получала удовольствие от мысли, что её труды не проходят даром, скорее всего, когда-нибудь кто-нибудь воспользуется этим бинтом в самых угодных Свету делах. Шен кивнул и улыбнулся, но на самом деле он терял время – так как знал искусство сотворения Маготканных бинтов. Но мы ведь знаем, что он пришел не за этим. - Вот пожалуй и все. Сейчас я приду. – сказала Наставница и подошла к Паладину. Искоса посматривая на разговаривающих, Шен ловким и почти неуловимым движением кисти, сумел запрокинуть книжку, в золотом переплёте, себе в рукав. Пытаясь вести себя как можно естественней, воришка выложил несколько серебряных монет на стол и удалился. В момент когда Паладин и Наставница оказались за его спиной, негодяй обернулся посмотреть на утраченные «попусту» деньги, которые пойдут на строительства Церквей по всему свету. (Шен скорее привык воспринимать такое как «удачное капиталовложение». Кстати говоря, это словосочетание – единственное, на что молится Пират.) В момент, когда Пират почти вышел из Церкви, чувство безнаказанности и экстаз от украденного достигли своего пика в горячей душе. Проклиная отсутствие карманов в монашеской робе Шен решает, что взял слишком мало для «духовного» удовлетворения от похода в Церковь. Разворачиваясь, Шен задевает корпусом, старого, но на вид благородного Жреца. В момент столкновения, Пират из-за всех сил напряг кисть, что бы не выронить из рукава украденное. -Прошу прощения, Святейший. Я задумался о благе, которое несет Свет всем созданиям на земле, и… - говорил Шен, пытаясь отдалится от Жреца. - За что вы просите прощение, сын мой? На то воля Света. Возможно, именно благие мысли и привели вас ко мне. – сказал старик и довольно улыбнулся. И только сейчас Шен посмотрел на старика. Благородно выбритая голова, мощный и сильный ус с бородой, придавали необычайную грациозность и святость пожилому Жрецу. Скромный наряд Отца, почему то не совмещался с благородством лица. Это и насторожило Шена больше всего. «А он, наверное, тот еще манипулятор людишками. Дослужится до Отца и иметь такой солидный вешний вид, говорит о многих качествах…» - подумал Шен. -Что с вашей рукой? – спросил Жрец, указывая на неестественно напряженную руку. - Видите ли, я большой сторонник консерватизма, и считаю, что святые писания должны находиться в чистоте, и ни пылинка не должна упасть на них. Слова Света должны быть безупречны во всем. – сказал Пират, пытаясь обставить Отца. - Очень приятно слышать такие высокие речи, от послушника. Я отец Этлау. Прошу вас, сын мой, пройти со мной. Вы крайне заинтриговали меня своей речью, возможно, сам свет направил вас ко мне… Ваша консервативность и рвение служить на благо дел угодных Свету дают мне уверенность поручить вам, одно крайне деликатное дело - сказал Этлау, и указал жестом руки на темный подвал, который пугал Шена, даже больше чем улыбка самого Жреца. Спустя несколько часов спустя. Золотой закат на горизонте, стражи в железных доспехах, эмблемы Льва-Победителя - все смешалось в эти минуты перед глазами Пирата, он понимал, что прочно вляпался. Услышанное им не может остаться безнаказанным, даже лапы Кровавого Паруса не такие длинные и цепкие у как Святой Церкви. Сидя в шумной Оружейне Квартала Дворфов, Шен обдумывал свои ходы. Он прекрасно осознавал, что одному ему не вывернутся. Ему нужна помощь… На тех кого он мог, опереться… Тех кому он может сказать правду… Тем кому он может доверять… Он ждал часа «собрания», он ждал Ордена. Переодевшись в боевую экипировку, и новый кожаный доспех с подвижными швами, Шен решительно шел в Таверну ОлдТауна. Шел вор по привычке – как можно больше поворотов, и как можно запутаннее. И вот, блуждая в бесконечных переулках Столица, Шен неожиданно понял – он ограбил Церковь. Церковь – прибежище бедных и обездоленных, слабых и больных, убогих и раненых, а это по людским меркам низко. Мысленно прикинув собравшихся в Таверне, он присел на пыльный ящик, в переулке перед Таверной. « Андерсон, паладин Святой Церкви это минус. Лидер Ордена, который должен командовать, но и заботится о своих подчинённых это плюс. Человек… плюс.(Закаленная годами интуиция Шена работает необъяснимо, даже порой для него самого) Воровство образов, книг, мои сомнительные связи, убийство монахов при абордаже корабля с гуманитарной помощью беженцам… большущий минус. Скорее всего он лично выбьет из меня дух, потом найдет способ оживить меня, и отдаст Церкви на растерзание. Нет, ему нельзя доверится.» - думал Шен играясь золотой монеткой в руке. « Балала, жрица Элуны, не имеет отношение к Церкви плюс. Эльф явный минус» - смачно сплюнув на грязные пальцы, Шен решил продолжить. «Нельзя сказать что она испытывает доверие ко мне, но были дела, в которых я, по её словам, показал себя достойно плюс. Мое хамство минус. Банальное недоверие минус. Нет, с ней нельзя быть открытым.» - закончил мысль достав из походной сумки бумагу и чернила. « Тилл, эльф минус. Наивный простак плюс. Тоже самое с Жаном. Вероятно, будут присутствовать и другие члены Ордена! Тысяча чертей, да гром погром! Слишком все трудно и много случайностей, проще и надежнее будет действовать старым и сотни раз испытанным приемом – ложь » - такими мыслями Шен завершил свой анализ. Собрав бумаги и переодевшись в темном переулке, Шен заходит в Таверну и начинает делать то, что умеет лучше всего – обливать сладким ядом лжи своих соратников.
