Спонтанно написавшийся не то рассказ, не то квента, не то просто бред невыспавшегося мозга, по мотивам развернувшейся в соседнем разделе дискуссии об огнестрельном оружии. Где-то ближе к концу запал закончился и я откровенно скомкал финал. При случае приведу в божеский вид и разбавлю картинками.
Ганс Миттеран
Западный ветер колыхал нескошенную траву и доносил запахи моря. Над темными полями медленно ползли облака. Сквозь ночную тьму отчетливой серой ниткой вилась дорога из Мунбрука к северным рудникам. Свет взошедшей луны, иногда проглядывавшей сквозь облачный покров, отбескивал на гладких сломах камня, на стволе винтовки, на ногтях лежащей на стволе руки, мешая подробно разглядеть выбранный поворот дороги.
Наконец Ганс опустил винтовку на землю и лег рядом между низких кустов. Звуки по ночным полям разносятся далеко; похоже, цель сегодня придется ждать долго. Каждый камень на этом участке дороги был осмотрен днем, и торчать сейчас, в лунную, хоть и облачную, ночь, на фоне ночного неба не имело смысла. Все так; но как же лунный свет меняет облик давно знакомого края!..
***
Ранее, до появления проклятого Братства, Ганс Миттеран, третий сын Бароса Миттерана, был простым подростком в фермерской семье, и, как и всем фермерам, иногда приходилось работать и ночью. Но времени крутить головой по сторонам тогда не было, и когда позже подросший парень получил свое первое задание в ополчении ‒ ночная разведка ‒ он его благополучно провалил, заблудившись почти сразу после выхода в поле.
Впрочем, смеялись над ним недолго; как Ганс узнал позже, такое случалось со многими, впервые вышедшими в ночь. Тем не менее, необычность и неузнаваемость давно знакомых холмов под неверным светом луны поразила его до глубины души. С тех пор Миттеран больше всего любил именно ночные патрули. Сперва как разведчик, затем, обучившись стрелять из мушкета ‒ прикрывая других разведчиков. Со временем он стал неплохим ночным стрелком. Потом, попав вместе со снабженцами на ярмарку в Элвинском лесу, молодой ополченец увидел дворфа-стрелка и все три дня ярмарки как зачарованный следил за его выступлениями...
***
Вдалеке послышались вскрики койотов. Ганс встрепенулся, поднялся на одно колено и прислушался, пытаясь определить направление и расстояние. Судя по тому, что звук был отчетливый, но слабый, стая находилась в юго-восточной стороне, скрытой за склоном холма, и довольно близко. Ганс коснулся винтовки. Обычно койоты не нападали на людей, и отогнать их от полей не составляло труда...
С того же направления, но гораздо слабее, ответила другая стая; перекликаясь, обе группы шли на юг, удаляясь от стрелка. Ганс обернулся на луну. Его позиция скрылась в тени облака, но южнее небо расчитилось, и шпили Мунбрука отчетливо блестели. Похоже, койоты что-то заметили в полях к северо-востоку от городка. Гноллы?..
Ганс спокойно опустился обратно на землю. Бандиты иногда шли полями, но не по ночам. Одно дело ‒ выбрав позицию, с вечера залечь на место и никуда не двигаться до восхода, и совсем другое ‒ идти по ночной степи. Так и шею свернуть недолго. Полевые командиры Братства, одного из которых стрелок и подстерегал этой ночью, глупостью отнюдь не страдали. Миттеран опять погрузился в воспоминания.
***
... Оружие того дворфа сильно отличалось от знакомых мушкетов ополченцев. Длинное, почти в рост самого дворфа, одинаковой ширины по все длинне, со странными прорезями у дула, оно еще и заряжалось необычным образом. Улучив момент, Ганс угостил дворфа пивом и немного распросил о ружье. За само слово “ружье” пришлось поставить лишнюю кружку, чтобы успокоить дворфа, оскорбившегося от такого названия. Остыв, дворф велел называть его Балином, оружие ‒ “Громобоем”, и показал заряды ‒ маленькие металлические слегка выпуклые конусы, которые он назвал “пулями”, и кульки из тончайшей бумаги с точно отмеренным количеством пороха внутри. Порох тоже был не обычный, а пропитанный какими-то составами ‒ в этой части Ганс не понял вообще ничего. Чтобы бумага кульков не рвалась, дворф хранил их в нескольких маленьких плотно закрывающихся шкатулках. В одной шкатулке помещалось по двадцать зарядов.
Порох Балин готовил сам, пули обычно заказывал у кузнецов Стальгорна. В этом месте дворф долго ругал людей - достаточно умелые мастера нашлись только в Штормграде, и цену они заломили немилосерную. Сам Громобой изготовили живущие в Стальгорне гномы, и количество умных изобретений, вложенных в него, поразило молодого оплоченца. Чего стоила одна только резьба внутри ствола! Балин сказал, что все “ружья” с таким стволом называются винтовками ‒ от слова “винт”. Хитроумное устройство в основании ствола позволяло вставлять заряды сразу к запалу, избавляя от необходимости в шомполе и изрядно увеличивая скорость перезарядки.
После той ярмарки Ганс перестал пить пиво, таскать девчонкам мелкие подарки и обновлять одежду ‒ копил сбережения на такое же (или хотя бы отдаленно похожее) оружие. Кузнецы ополчения только крутили пальцами у висков, когда молодой стрелок спрашивал их о такой “винтовке”; кузнецы Элвинского леса, к которым Ганс обратился на очередной ярмарке, только в сомнении качали головами и все как один посылали его наводить справки в Штормград. Но куда простому бойцу попасть в столицу королевства!..
***
Облако унесло на восток; лунный свет опять сверкнул на свежих сломах камней. Ветер ослаб, и среди стихнувшего шума травы Гансу послышалось вроде-бы падение в эту траву чего-то тяжелого. Донессшиеся приглушенные ругательства подтвердили первое предположение ‒ кто-то споткнулся и упал на землю. Резкий, но такой же тихий окрик явно иным голосом восстановил тишину.
Ганс подхватил с земли винтовку и, не разгибаясь, метнулся к гребню холма. Ближе к гряде камней кустарник закончился, Ганс лег на землю и пополз к выбранной зараннее расщелине между двумя камнями. Положив там винтовку, стрелок раздвинул сошки, отполз на шаг назад, поднял приклад к плечу и всмотрелся в прицел.
Падение, ругательства и тихий окрик ‒ это были условные сигналы от пары разведчиков, засевших впереди, ближе к Мунбруку, и наблюдавших за дорогой. Чтобы не насторожить бандитов, ополченцы использовали словечки, характерные для членов Братства, притворяясь, что это их группа бродит по холмам. Но теперь, предупредив стрелка о приближении цели, разведчики уже уходили в сторону.
Ганс внимательно оглядел дорогу. Пока что никого. Стрелок оглянулся на небо. Давешнее облако ушло далеко на восток, с запада подплывало другое - похоже, оно как раз краем закроет его холм, но не дорогу. Удачно. Ганс вернул взгляд к дороге, прижался к земле и начал успокаивать дыхание. Вскоре явственно послышались шаги, и из-за группы деревьев у дальнего поворота дороги, примерно в полутора тысячах шагов, вынырнули две фигуры. Постояв несколько секунд и, похоже, не заметив ничего подозрительного, они двинулись дальше. За ними вышли еще два человека; один них, тот, что справа, на ходу размахивал руками. Сквозь стихший воздух до Ганса донесся тихий разговор.
Ганс дернул щекой. Он ожидал одного человека, помимо обязательного конвоя, шедшего впереди. На таком расстоянии определить цель не представлялось возможным. Ясно, что командир - один из второй пары, но кто именно?..
Стрелок слегка приподнялся, переместил ствол винтовки, чуть подвинул прицельную планку и лег опять. Придется подождать, пока хотя бы интонации станут отчетливее ‒ тогда удастся определить, кто говорит начальственным тоном...
Восемьсот шагов. На этой дистанции Ганс ранее намеревался стрелять, но он по-прежднему не определил цель. Вроде бы тот, что размахивал руками, говорил покровительственным тоном.
Но как вышагивают! Ничего не боятся! А если те же койоты соберутся большой стаей? Что же, тем лучше для ополчения.
Семьсот шагов. Вторая пара остановилась. Теперь тот, кто размахивал руками, показывал своему собеседнику куда-то на запад и на юго-запад, в сторону моря и фермы Алекстонов. Собеседник что-то уточнял.
Миттеран напряг слух. Вроде бы размахивавший руками сказал что-то вроде “Учись, Джо, пока молодой!”. Имя послышалось нечетко, но это уже не имело значения, ведь имя его цели ‒ полевого командира Имрама ‒ никак не могли сократить похоже на какого-то “Джо”. Значит, решено ‒ цель идет справа.
После короткой остановки бандиты продолжили путь. На шестистах шагах от Ганса их путь пересекался с линией прицеливания стрелка.
Шестьсот пятьдесят шагов. Идущий впереди конвой уже скрылся из поля зрения. Ганс прижался щекой к прикладу, левую руку расслабленно положил на ствол сверху, так, чтобы не помешала прицеливаться, правую руку “повесил” на согнутом большом пальце у основания ствола и прижал ее к винтовке. Указательный палец лег на курок.
***
Как всегда в такие мгновения, мир вокруг словно бы застыл. Исчез впившийся в левое колено острый камень, исчезли вопли койотов вдали, окончательно утонули во тьме деревья вдали. Остались только винтовка, залитая луной дорога и два человека на ней.
***
Ганс в последний раз, уже одним левым глазом, оценил слабое колыхание травы под ветром, подвинулся влево на расстояние пальца и прикрыл левый глаз.
Шестьсот двадцать шагов. Миттеран всмотрелся в выбранный участок дороги. Вон тот валун находится в трех шагах от точки, а тень от вот этой коряги лежит ровно на расстоянии одного удара сердца. Ганс очистил голову от мыслей и сделал последний глубокий вдох.
Выдох. Последние десять шагов. Палец медленно надавил на курок. Ствол винтовки немного приподнялся, указав на точку, находящуюся на высоте груди цели
Пять шагов. Курок уперся в преграду. Ганс слегка напряг указательный палец. Тот, что шел слева, миновал камень. Три шага. Ганс точным движением дожал курок. Щелкнул кремень, и тихо зашипел порох запала. Правый человек пересек тень от коряги. Последний шаг. Ганс сдвинул приклад влево еще на волосок и замер.
Выстрел!
По ушам ударил гром, разом похоронивший все прочие звуки. На одно мгновение мир вокруг пропал ‒ дорогу впереди и людей на ней поглотил огонь, все вокруг утонуло во мраке, и только ствол винтовки резко выделялся на фоне пламени.
Мгновение миновало, вспышка, вырвавшаяся из дула, угасла, оставив после себя темное облачко. Ганс не стал даже пытаться разглядеть что-нибудь на дороге ‒ правый глаз еще не прозрел после огненной вспышки. Стрелок быстро отполз назад, волоча оружие за приклад. Отдалившись от гребня, Миттеран привстал, поднял винтовку, и, не разгибаясь, метнулся за кусты.
Миновав заросли кустарника и спустившись ниже по склону холма, Ганс обернулся и прислушался. Яростные крики доносились с дороги и быстро приближались по склону холма к тому гребню, с которого он стрелял.
Разогнувшись, Миттеран сбежал к крутому подножию, скрывшему его от происходящего у вершины, и крадучись побежал вокруг холма, по часовой стрелке. У приметного камня он присел, сложил сошки винтовки и всмотрелся во тьму.
Из тьмы так же крадучись вынырнул воин в маскировочном плаще, совершенно скрадывавшем фигуру человека, и тихо шептнул:
‒ Один из второй пары упал как подкошенный. Тот, что шел справа.
Миттеран кивнул.
‒ Уходим ‒ так же тихо произнес он, и, оглянувшись на холм, нырнул в высохшее русло ручья, прикрытое с берегов густыми кустами. Воин, подождав несколько ударов сердца, последовал за ним.
***
Два ополченца сидели в сенном сарае на заброшенной ферме Мольстена. В последнее время тут стояли бандиты, и еще при планировании операции Ганс пришел к выводу, что искать дерзких стрелков будут везде, кроме лагерей Братства. Разведчики подошли к ферме руслом ручья, подождали, пока пройдет патруль, и сквозь неприметную дырку в стене пробрались в пустой сарай.
Товарищи не разговаривали, чувствуя, как медленно отпускает напряжение боевой обстановки. Ганс, вынув из винтовки остатки сгоревшей бумаги, смазывал оружие специальным маслом, растворяющим нагар. Прикрывавший его воин просто откинулся на стог сена и закрыл глаза.
Закончив уход за оружием, Миттеран поднялся, вытащил из стога спрятанный футляр и спрятал в нем винтовку. Закрыв защелки, он привязал футляр к лежащему в углу мешку и прилег рядом с воином. Им предстояло сидеть тут до предутренних часов, когда уставшие и злые после ночного переполоха разбойники улягутся хоть немного поспать перед рассветом, а патрули неизбежно потеряют бдительность.
Ганс вспоминал.
***
... Над ним тогда все только посмеиваилсь. Ишь ты, едва выучился палить из мушкета, как уже подавай элитное оружие, которое никто вокруг и в руках-то не держал. Все, кроме командира ‒Эрнста Фаербранда, начальствующего над стрелками ополчения Западного Края.
У Эрнста были в Штормграде родственники, и иногда он уезжал их навестить, рассказать свои новости, узнать штормградские и выполнить попутные поручения ополченцев. Как-то раз, набравшись смелости, Ганс перед очередной такой поездкой попросил командира разузнать о таких винтовках. Эрнст пристально на него посмотрел и вдруг спросил:
‒ Эт ведь ты вчера из рогатки положил камень в глаз вороне с тридцати шагов?
Ганс вытянулся и покраснел. Мальчишеская забава не делала чести воину ополчения.
‒ Ладно, ступай. Война план покажет ‒ буркнул Эрнст свою любимую поговорку.
Миттеран развернулся и ушел, решив, что, похоже, командир тоже считает его увлечение блажью пацана.
***
Командир уехал, а через три дня возчик, поставлявший в Сторожевой Холм продовольствие, передал ему приказ Эрнста срочно ехать аж в Приозерье, что в Красногорье ‒ с другой стороны Элвинского леса. Помимо приказа было так же рекомендательное письмо к кузнецу Приозерья.
С приказами не спорят, и Ганс собрался в дорогу. Летний лес давал достаточно продовольствия, серьезного оружия в Элвине не требовалось, и за неделю Миттеран добрался до Красногорья. Там он провел две недели. Кузнец Приозерья Карен Тейлор, внезапно ‒ женщина, и местный ружейник Генри Чапал открывали ему секреты алхимии, обучая готовить порох, очищать его, пропитывать специальными составами ‒ от одних названий используемых трав у Ганса раскалывалась голова и заплетался язык, готовить специальное масло для чистки чувствительных узлов оружия.
А ведь это были только основы! Составы для пропитки пороха, например, не усиливали его горение, а только уменьшали нагар. Кто оплачивает все это, включая его постой ‒ времени добывать себе пропитание охотой не было ‒ Гансу не говорили, не говорили и о дальнейших планах на него, мол, жди приказов своего командира, он все знает и все учтет. Но своя голова на плечах у Миттерана была, и помимо обнаружившейся несомненной, хоть и неофициальной, связи между ополчением Западного Края и людьми Красногорья он понял многое об уголке мира, который назывался Штормградским Королевством.
К концу второй недели прибыл караван из столицы. Один из торговцев разыскал Миттерана и передал ему длинный ящик. Даже не открывая его, Ганс сразу понял, что внутри. Торговец тоже ничего не рассказал, буркнул “я только передал ящик, отвали” и отвернулся к трактирщику.
Внешне и конструктивно оружие было очень похоже на когда-то увиденное в руках Балина. Вечером Генри Чапал уверенно определил в присланной винтовке стальгорнскую работу и откровенно позавидовал Гансу.
Миттеран терялся в догадках. Кто и зачем так помогает ему в его мечте? Кто все это оплачивает? И какую цену рано или поздно потребуют с него самого? Ганс прекрасно знал, что ничто в мире не дается даром.
С тем же торговцем прибыл приказ на возвращение в ополчение Западного Края. Пару дней, пока собирался караван в столицу, Генри обучал Ганса обращаться уже с конкретной винтовкой и рассказывал о нелегком ремесле вольного стрелка, а Карен изготавливала пули подходящего диаметра.
Но все заканчивается, и вот, после короткого пути через Элвинский лес попрощавшись в Златоземье с караванщиками и пройдя лесом к пограничной реке, Миттеран вдохнул родной воздух полей и прищурился.
***
С тех пор бандиты Братства Справедливости стали опасаться ходить по ночным дорогам - никто не мог угадать, в какой момент прямо в лоб внезапно вылетит пуля.
***
...Задремавший было Ганс вскинулся, услышав стук двери в недалеком доме. Выглянув в щелку, он увидел, что ветер сменился на сильный северный и разогнал тучи. Созвездия сдвинулись к востоку, ясно указывая о приближении рассвета. Миттеран разбудил товарища, и, быстро снарядившись и подгадав разрыв в движении явно усилившихся патрулей, бойцы покинули ферму.
Степь только издалека кажется ровной, как стол, на деле в ней немало оврагов, буераков, мелких холмов и руслов высохших ‒ или не высохших ‒ ручьев. Оглядевшись, ополченцы, уже не слишком таясь, в предрассветных сумерках двинулись на восток - к Сторожевому Холму.
Всем споки. Возможно, проснувшись, я ужаснусь и снесу тему нафиг, зарекаться не буду. Но пока можете кидаться тапками.
