Славное дело.

[Hencore 1563]

 

Глаза судорожно метались, губы безмолвно проговаривали прочитанное, серьезное выражение лица человека было таким же серьезным, как пометка на конверте «СРОЧНО».

«В связи с восстановлением ячейки в Темнолесье, я, как старший представитель ордена в регионе, запрашиваю дополнительные финансовые средства из Штормграда на пере-экипировку новобранцев, проведения праздника в деревне Вайс и выплату жалования.

                                                                                                                                                             С уважением, Донни.»

 

- Опять доходяги из Темнолесья, Монтегю? – спросил мужчина, сидевший у окна и куривший трубку, – я должен был тебя предупредить, если письмо оттуда, то будь уверен, что они начнут клянчить денег, либо людей, либо , не дай Свет, и то и другое сразу.

- Но… Мне кажется, вполне уместно, что … - запнулся казначей, – разве не нужно выслать им средства, господин сенешаль?

- Что касается зарплаты, это правильно, а вот на перевооружение мы им уже высылали… дважды. – закончил второй и устало потер переносицу, – знаешь, я хочу поблагодарить тебя, старина. Мало кто в ордене понимает, какой тяжкий труд вся эта администранщина, и то, что ты помогаешь - просто замечательно.

- Ну а как же иначе, господин сенешаль. – слегка при улыбнувшись произнес Монтегю, не отрываясь от бумаг, – кстати, как ваше здоровье?

- Как всегда, хромаю и охаю. – сказал сенешаль, медленно поднимаясь со стула, его некогда молодецкий образ ныне напоминал престарелую торговку с окраин: кривая осанка, осторожные и плавные движения головой, ходьба с тростью: все это не оставило и следов от хладнокровного убийцы, – однако, должен заметить, тот врач, которого вы посоветовали, действительно хорош. Массажи и диета творят чудеса… Кстати, кажется пора выпить молока.

- Ох… У нас как раз закончилось. Если хотите, я пошлю кого-нибудь – начал Монтегю, ставя увесистую подпись на бумаге.

- Нет. Пожалуй, сам пройдусь. – сказал калека, разминая затекшую ногу. – Прогулки тоже важная часть выздоровления, к тому же… Черт, я ничего не хочу сказать, но ты же видишь выражения их лиц, когда поручаешь им задания. Такое чувство, что они вот-вот взвалят на себя все невзгоды этого мира…  Я хочу сказать, если поручить им принести молока, они ведь буквально притащат сюда стадо коров, молочника и парочку пленённых бандитов из Братства Справедливости до кучи.

- Да… - глухо произнес Монтегю, погрузившись в чтенье очередного донесения, а затем добавил, – если будете брать молоко, рекомендую пройтись до улицы Даната Троллебоя, на углу есть старенькая лавка, если не ошибаюсь, она тут была и до первого вторжения, так вот, поговаривают, что тамошнее молоко производятся коровами которых когда то пригнали из Стромгарде, а оно, как всем известно, полезнее чем наше Штормградское.

Поборов желание поинтересоваться  с чего вдруг Монтегю пришел к такому умозаключению,  человек вышел из здания.

 

 

Медленно пересекая улицу за улицей, калека размышлял о предстоящих делах, а именно об избрании нового сенешаля, как вдруг обнаружил, что достиг небольшой аллейки с деревьями, скамейками и живописным фонтаном. Недолго думая мужчина присел на холодную каменную скамью, которая приятно остужало его чрезмерно вспотевшее тело. Неожиданно из кустов вышел чумазый мальчишка с кучей бумаг и небольшим ящиком.

Оглядев пустую аллею и обнаружив в ней господина в приличной одежде, парень поставил ящик прямо напротив скамьи, залез на нее и громко прокашлявшись он звонко произнес.

- Дамы и господа! Люди, дворфы, гномы и эльфы! Представляем вашему вниманию свежий выпуск Штормградского Вестника, первой газеты столицы! Только хорошие новости! Ни каких злодейств. Только приятные вести! Слушайте и наслаждайтесь! – закончив вступительную речь, парень встряхнул газету и принялся читать в слух, тем временем мужчина напротив начал взволнованно озираться по сторонам, явно не понимая, к чему такие выступления ради одного единственного слушателя.

- И так новости! Экхем… - взяв театральную паузу, парень продолжил, – Вчера утром, неожиданно, по совершенно неизвестной причине, взорвался и затонул корабль «Норовящий-2», близ Штормградского порта.  Береговые службы и стоявшие в доках суда тут же кинулись на помощь экипажу тонувшего судна, из 98 моряков спасти удалось лишь 7-ых.

Внезапно заткнувшись, парень явно напрягся, придумывая, как бы закончить «приятную новость без злодейств».

- Какое счастье! – неожиданно радостным тоном произнес мальчик, – спасенные с восторгом отзываются о спасательной команде и неравнодушных моряках. Не зря в народе говорят: «От одних Свет отвернётся, зато других спасет».

Мужчина напротив, вновь устало потер переносицу и буркнул что-то вроде: «Черт возьми, опять чудаки, да что такое?!»

- Вчера днем, патрульными был задержан юноша из сиротского приюта, который незадолго до этого совершил нападение на престарелую женщину, которая оказалась жрицей, отрезав ей большую часть нижней губы. По словам нападавшего, «Я переходил из Старого Города в Церковный район, как вдруг она возникла на мосту. Поймите, я ведь совсем не изверг и меня недавно уволили из таверны, где я подрабатывал уборщиком. Так вот, я хочу сказать, что иду и вижу ее, а точнее ее чрезмерно здоровенную губу. Я просто не мог пройти мимо, это было совершенно невероятно, я должен был положить этому конец. Поэтому я отрезал ей губу. Я не хотел сделать ничего дурного». Потерпевшая оправившись после нападения дала следующие комментарии, «Я уже очень стара и конечно смогу прожить с такой травмой, а у этого мальчика вся жизнь впереди, он молод и только начал жить. Как бы то ни было, я хотела бы что бы к нему отнеслись снисходительно». Ну как говорится: «Штормград без добра - это как Гилнеас без стены».

Мужчина напротив неуверенно заерзал, явно намереваясь двинуться прочь.

- Сегодня утром, в таверне «Пьяный сквайр» произошла потасовка, между обслуживающим персоналом и Джоелом Карштейном, двоюродным племянником верховного судьи Манфреда Карштейна. По словам Джоела, «Я сижу тут целых полтора часа, и за это время переел столько прекрасных блюд и выпил не менее бочонка «Столичного», и знаете что! Когда я попросил счет… я оторопел! Это просто возмутительно! Невероятно! Счет был такой мизерный, что я был просто оскорблен!». Непродолжительная стычка привела к разбитой витрине и поломанному стулу, к счастью, местные стражи, которые как раз завтракали в той же самой таверне, быстро пресекли непотребство. По словам капитана стражи: «Сцены, когда аристократы трепетно относятся к благосостоянию таких простых граждан как мы, редко встретишь. Это очень трогательно.»

Последняя новость доносилась уже в сгорбленную спину удаляющемуся калеки, который медленно но верно ковылял в сторону улицы Даната Троллебоя.

 

Сенешалю повезло, он зашел с того угла, где стояла та самая лавка, которая, к слову, напоминала маленький Штормград: синяя черепица, грубая деревянная вывеска с буквами из золотистого металла, чуть треснувший прилавок и скорее приветливое, нежели чудаковатое лицо хозяина.

- Здрасте-здрасте, добрый господин! – произнес хозяин, завидя приближающегося мужчину. – Я вас услышал еще до того, как вы вышли из-за угла. Вы видимо за молоком и тертым горохом? Знаете, я тут торгую уже не первый десяток, до меня тут торговал мой отец, а до него мой дед…

- А до вашего деда, ваш прадед? – не выдержав, вставил сенешаль, таки доковыляв до прилавка.

- Хи-хи, тут-то вы и промазали! Нет, до моего деда тут работал какой-то мужик, который слег от болотной чернухи, так что, кроме его смерти, я ничегошеньки о нем не знаю. Хи-хи! – улыбнувшись сказал продавец. – Только вот, боюсь вас огорчить, господин уважаемый, ни молока, ни горошка я вам не продам.

- Ну зачем же вы издеваетесь над больным человеком, сказали бы, что у вас пусто, я бы развернулся еще вон там. – с обидой бросил калека, – знаете, как тяжело ковылять по этим чертовым плитам?

- Кто вам сказал, что у меня пусто? – с этими словами, продавец тут же извлек из-под прилавка бурдюк с молоком и налил себе в пивную кружку с треснутой ручкой. – Просто я вам его не продам, вот и все.

Сенешаль бросил уставший взгляд, в котором не было ни капли гнева, кажется, он смирился с чудаками, еще тогда, когда трубочист выторговал у него чернильницу.

- А знаете , почему? – спросил хозяин и добавил не дожидаясь ответа, – а потому, что у меня есть «чутье лавочника» и я его всегда слушаю… Что? Вы хотите узнать, что это такое? Нет, это не связано с тем, что я якобы чую что  меня хотят надуть, видя ваш наряд, я более чем уверен в том, что вы состоятельный человек и можете купить себе наше «Стромгардское» молочко, дело в том, что иногда чутье мне запрещает продавать. Что вы говорите? «Полный бред»? «Совсем пятил»? Хи-хи, знаете мое чутье срабатывает редко, может раз в три-четыре года, но именно в эти моменты я ни за что не продаю ни молока, ни горошка, ни чего бы то либо вообще, хи-хи!

Рука сенешаля медленно потянулась внутрь жакета.

- Даже озолоти вы меня, я бы вам не продал, даже угрожая мне мечом, вы бы ничего от меня не добились. Хи-хи! Славное дело, просто прекрасно! Хи-хи! – искренне веселился продавец. – Но сегодня вы ничего не получите, как бы вы ни старались, уж прошу меня простить, но сегодня это никак не возможно. Прелестно!

Платок из внутреннего кармана впитывал пот со лба калеки, глаза же сгорбившегося мужчины напоминали глаза стражника, который в тысячный раз разнимал местных задир в таверне, казалось, что этот город смертельно его  угнетает, что еще пара часов и он обязательно прикончит какого ни будь чудилу, не важно, как и где… ясно было одно:  срочно бежать прочь из Штормграда.

- Хи-хи, вы уж меня простите, однако вам ничего от меня не достанется! – кричал уже в спину сенешалю изрядно развеселившийся лавочник.

«Море… Давно я не плавал… Не слышал могучие волны, крики прибрежных чаек, крепкую ругань моряков… Нужно уплыть отсюда, да подальше… Кул-Тирас? Почему бы и нет… Всегда мечтал побывать на родине отца.» - Шен принял твердое решение покинуть это место, хотя бы на время.

Тяжелой походкой мужчина растворился в широких улицах Штормграда, одолеваемый думами он принял твердое решение… а потом он уплыл.