Драйлин Квенус (нежить)

[Rotagar 149]

Лучина догорела, когда с пера упала последняя капля, и хижина погрузилась во мрак.

Костистые пальцы, обтянутые сухой кожей, обмакнули перо в чернильницу, наощупь нашли новую лучину, щелкнули - и новый огонек, родственник предыдущего, заплясал на конце оструганной палочки.

Иссохшие глазницы приблизились к длинной череде строчек, воздух со свистом втянулся в провалы ноздрей.

- Неплохо... пожалуй, я даже в этом состоянии сохранил свой слог...

Пауза, легкий посвист, тихий смех.

- Впрочем, кому это интересно?.. Я, кажется, родился уже занудным старцем, и жил таким всю жизнь, а теперь и подавно никто не оценит каллиграфию и стиль времен расцвета Аратора.

Скрипнули зубы, говоривший затих.

Следующие несколько минут тишину прерывали только скрип пера, звяканье старой чернильницы из бронзы, добытой и выплавленной еще в единой империи Аратор тысячи лет назад, и треск огонька, бегущего вверх по деревянной спице.

Вздох.

Костистые пальцы остановились, перо легло на столешницу, пуская капельки чернил, и без того уже перепачкавших весь угол.

Пальцы сноровисто завернули пергаментный свиток сверху, где он уже подсох, затем придержали нижний угол. Лучина мигнула.

Вздох. Строчки бежали и заворачивались - безудержно, стремительной росписью о жизни после смерти, повествуя о предательствах, логике, волшебстве, разочарованиях, раздумьях, радости, скрипя ссыпавшимся с верхней части страницы песком и прожитыми во тьме годами, торжествовали невидимой глазу сетью арканы, вплетенной в саму суть выделанной кожи, звенели о сражениях и заклинаниях; пели о подземных кавернах, полных тьмой, о горящих в ней глазах мертвых ходоков, неутомимо шагающих к окончательному упокоению, об отчаянии под сводами гробниц и надежде, рождающейся под полной луной и омываемой лучами рассвета, о затянутых паутиной чащах, где недвижно покоятся в мертвом камне короли и вожди минувших эпох; забегали за край страницы, зовя за собой - в безумные дали, туда, где северный ветер натягивал паруса кораблей, а клыкастые охотники плавали между льдин на своих узких лодках, как тысячи лет назад; туда, где до сих пор слышались барабаны троллей в прибрежных джунглях, а закат окрашивал воду алым, словно кровь всех жертв Кровавого Бога проступала сквозь океанскую толщу; в горы, усыпанные слепяще белым снегом, где среди гнущихся под бураном елей бродят огромные медведи, а по ночам зарницы высвечивают острые пики, изрезанные цитаделями горного народа; в дикий лес, где природа заявила о своих правах громким голосом Рога Древних, созывающим души калдорай к подножию Мирового Древа; в высушенные степи, пылью устеленные и пропитанные извечным ритмом поступи гигантских кодо... за край мира, где в Вечной Тьме лежат, освещенные светом звезд, другие миры.

Высохшие руки скатали трубочкой свиток, и голоса, просыпающиеся и оживающие вокруг, утихли, картины и видения далеких стран погасли.

Страница присоединилась к еще стопке таких же, лежащих среди древних фолиантов и свитков, на кожаный ремешок, перехватывающий пергамент, легла печать с гербом - Всевидящее Око Даларана и знак ветра за ним.

Лучина погасла, погружая хижину в темноту. Во тьме, сидевший за столом встал, мягко, словно мышь, прозвучало слово заклинания. Неяркая сиреневая вспышка осветила свитки, кучами лежавшие на сундуках, и шкафы, ломящиеся от книг, вдоль стен, длинные тени протянулись за нею, и все опять стало черным.

Дверного проема коснулись белесые острые ногти, затем за ними появились кисти - иссохшие, как у мумии, за ними - руки в рукавах темно-фиолетовой мантии, сама мантия, и наконец, над ней - смутно белеющее в темноте лицо с темными провалами глазниц.

Лицо медленно повело из стороны в сторону, раздался тихий свист.

- Хорошая ночь, - медленно вытолкнулись слова из обтянутых кожей челюстей. - Самое время пуститься в путь.

В Фиолетовой Цитадели часто можно было услышать "Да ты скоро пылью покроешься, как магистр Квенус!" в отношении к засидевшимся за уроками студентов. Высокий архимаг с длинной бородой и изрезанным морщинами лицом нечасто появлялся в общем зале или на собраниях Кирин Тора - большую часть времени он проводил в разъездах за новыми знаниями и еще большую - в архивах, разбирая собранное. Для него никогда не было разницы - новое заклинание или старая рукопись, сведения, относящиеся к современной истории или о том, что ели на завтрак тролли пять тысяч лет назад, диссертации магистров или список заказа продовольствия на рынке Западного Элвинна двухтысячелетней давности.

Он слышал, что люди шепчутся, будто он родился уже морщинистым и белобородым, а в Фиолетовой Цитадели сидит со времен ее основания - это было не так, но сплетни не волновали магистра, который посвятил всего себя поиску и сохранению знаний. Знания, знания, знания - все, что забивало бездонную память древнего старца, проводившего безумные опыты ради проверки древних заклятий и помнившего наизусть каждую строчку из поэмы, посвященной Стромгардской принцессе влюбленным в нее лордом из Кул-Тираса - они умерли почти шесть сотен лет назад, но кого это волнует?

Темные глубины архивов под Фиолетовой Цидателью стали домом для мага, прожившего в его стенах почти две сотни лет - эльфийская кровь бабки по материнской линии дала о себе знать. В ней он и принял смерть от руки Артаса, свалив неожиданно для противников четверых некромантов, бывших своего рода элитной гвардией КелТузада.

И за ее стенами восстал - тощим, с пергаментной светлой кожей и длинной белой бородой, подернутой инеем, в кровавом круге, среди пылающих зеленым жаровен, под заунывные песнопения культистов Короля-Лича. Едва пылающие синим светом глаза архимага раскрылись, новый некромант поднялся в рядах Плети - жестокий, безумный и словно высохший - теперь он применял свои знания на практике. "Ты убил четверых моих людей", - сказал ему КелТузад в день, когда армии вурдалаков маршировали по Лордаерону на запад, - "Теперь ты заменишь их". "Боюсь, тебе придется обходиться теперь без них", - произнес бывший архимаг Кирин-Тора в ночь, когда воля, железными тисками сдавливавшая разум нынешнего некроманта, ослабла настолько, что стоило качнуть - и она разбилась, развеялась на ночном ветру.

Память, так долго служившая при жизни, после смерти не отказала. Он помнил все - каждое движение, каждый аромат, каждое слово. Каждого убитого им и его порождениями. Среди армий Плети некромант, через пять дней ставший бы личом, получил имя Арканный Бич, командуя младшими некромантами и труповозками, распространяя чуму и сражаясь с магами противника. Потери в сражениях с людьми Стромгарда были ужасающими, и приходилось придумывать новые и новые способы прорывать линии обороны живых, чтобы выполнить приказ повелителя, и по сей день память архимага хранит картины безумных зверств, творимых им и его коллегами.

Ныне, обернувшись против бывших хозяев, он убил еще четверых гвардейцев КелТузада, прежде чем его остановили вурдалаки Плети - но в этот момент Сильванна нанесла удар по позициям Короля Лича, и архимаг сумел освободиться, хотя и более потрепанным, чем раньше. В благодарность за спасение и чувствуя то же, что и другие Отрекшиеся, он присоединился к отрядам коронованной леди, с той же безумной жестокостью расправляясь с некромантами Плети. Арканный Бич вернулся - но хлестал он уже других.

После отвоевания Лордаерона и утверждения государства новых немертвых, архимаг сначала предложил свои услуги Сильванне, но когда Вариматас вежливо предложил вступить в Королевское Общество, занимающееся известно чем, бывший служитель знаний вежливо отказался со словами "Я и на Короля Лича работая, занимался тем же. Увольте, больше не хочется". Вариматас последовал его совету - уволив со службы с пометкой "Неблагонадежный". Бывший архимаг пережил и это.

Видя, как Сильванна и ее приближенные склоняются к тому, чтобы стать новой Плетью, глядя как Азерот, которому он посвятил двести лет жизни, превращается в истерзанный непрекращающейся войной мир, архимаг решил - хватит. Он ушел из Подгорода, поселился в Хиллсбраде, и теперь кроме старого занятия - изучения - еще и защищает жителей королевства от нежити - любой, разумной или безмозглой, ему, как всегда, все равно. Понимая, что никогда не искупит вину за то, что он сделал, будучи под влиянием Короля-Лича, и испытывая презрение к новым порядкам как в людских королевствах, так и в Орде, архимаг причисляет себя к единственной фракции, которая осталась его домом навеки - Кирин-Тор, символ знаний и разума.

В отличие от большинства магов, почти всю жизнь Драйлин Квенус придерживался трех Ограничений - Логика, Дисциплина и Истина. Они держали его над краем пропасти арканного волшебства, не давая свалиться туда, они защищали его от полного безумия, когда он был под властью Короля-Лича, они стали его опорой тогда, когда он освободился из-под нее. Он жаждет искупить вину за преступления, которые сотворил за год бесчинств, и имя Арканного Бича стало нарицательным для культистов КелТузада, как символ беспощадной ответственности за их дела. Каждый, кого нашел и пытал бывший архимаг, рассказывал ему свою историю - и все истории аккуратно занесены в особую книгу, в обложке из мертвой кожи одного из некромантов, что всегда привязана к поясу неживого архимага. Месть Королю-Личу и ему подобным, попытки исправить содеянное - или хотя бы защитить от его повторения других, поиск новых знаний о мире и тем, что за его пределами, стали главными целями Драйлина Квенуса.

Мертвые глазницы полны тьмой, в отличие от сияющих мертвенным светом глаз Отрекшихся, голос глух и скрипуч, как дверь заброшенного дома на ветру, а тонкие пальцы с острыми ногтями плетут изящную нить волшебства, вдыхая жизнь в паутину арканы, опутавшую Азерот, или ткут на бумаге изящные строчки, каллиграфически четким почерком, бывшим в ходу восемь тысяч лет назад в единой империи Аратора. Иногда он замирает, не двигаясь, пальцы сплетаются в знакомый, привычный с давних времен знак, и тогда иссохшие глаза видят что-то далекое - заклинание Поиска Хадгара, усовершенствованное магистром, переносит его куда-то в давние времена, в глубины Вертящейся Пустоты или невероятные миры по ту сторону Тьмы-Что-Вокруг. История должна быть познана, ошибки не должны повторяться - все равно, сейчас или когда-то давно, все равно, история короля или бедняка, живого или мертвого, человека или фурболга - мир ткется из нитей, что плетут миллионы существ, и глупо было бы отказываться познать их все, особенно если впереди - вечность.

Все равно, где или когда - маг путешествует по миру, скрываясь от глаз окружающих, пользуясь иллюзиями, чтобы входить в города живых, изучая и записывая, но из заплесневелого ли замка, древних ли руин или шумных улиц городов, полных жизнью он всегда возвращается в свою хижину в Хиллсбраде, чтобы снова неделями вести учет и каталогизировать слова, дела и жизни...

[Ignimortis 1496]

Коллега.Что-то мы мрачные такие - Арканный Бич, Смертопламень...Ты, кстати, второй арканный чародей на всю Орду, прикинь?

[Rotagar 149]

Мрачные такие, потому что сам персонаж пафосный, как только есть ) И потом, Арканный Бич звучит не очень, но единственное, что сложилось на момент написания квенты )Кстати, арканист он только по квенте, увы ) На классике, в отличие от Лича, сложно качать чисто арканника.А потом - бытие нежитью веселья не предполагает... особенно для человека, который, по слухам, уже родился живым справочником по Азероту.

[Ignimortis 1496]

Да не, я про то что колдунов РП только двое. А раньше был я один. Чернокнижники грязные демонопоклонники, а остальные не арканные.

[Henaro 390]

Так что же, твой мертвяк из племени Аратор?

[Sapphiran 1051]

Arcane девушка легкого поведения? Хотя, это чисто мой бзик. Вы не представляете, как я ржал, когда услышал словосочетание Бич Смерти.

[Rotagar 149]

Sapphirian, Ага, мне тоже это слышалось ))) Бич он редкостный, тебе еще придется в этом убедиться, думаю )

Henaro, Мертвяк считает себя принадлежащим к Кирин-Тору вопреки тому, что в Кирин-Тор мертвяков не берут )

Просто благодаря заклинанию Поиска Кхадгара, которое было описано в Последнем Страже есть возможность заглянуть куда-нибудь так, будто ты там присутствовал. Правда, Кхадгар применял его исключительно в Каражане, но в Хиллсбраде тоже есть места пересечения лей-линий, а Драйлин просто воспользовался данными, которые он нашел в архиве, проверил их и чуточку подкорректировал заклинание волшебника - после чего получил возможность с кое-какой подмогой и гораздо дольше, чем Кхадгар, подключаться к ближайшей лей-линии и тырить оттуда энергию для усовершенствованного ритуала. Другое дело - что именно ему помогает, хехе )) Он ОЧЕНЬ любит один из предметов, принадлежащих ему, и ОЧЕНЬ не любит, когда его касаются другие )

А так он просто любит эпоху Аратора больше прочих )

Это, собственно, его главный мега-спелл - что-то вроде замены сна, когда он проваливается в видения прошлого или вообще других миров. По большей части он использует его, когда хочет пополнить сведения о каких-нибудь местах, но смерть что-то нарушила у него в мозгу, и теперь эти видения выбираются случайно, хотя иногда усилием воли он может заставить себя увидеть именно то, что хочет. Иногда. Если напряжется. Если получится.

Ignimortis, Бгг, проклятые демонофилы )) Приходи в Хиллсбрад, когда докачаюсь до адкватного состояния, коллега, обсудим тайную магию.

[Gardak 376]

Хорошая квента, персонаж заслуживает глубокого уважения. Благодарен за прочтение квенты =)